Это было летом 2010 года, стояла страшная жара, и только ночью приходила хоть какая-то прохлада. 23-00 сын спит в спальне, дочь в зале, а я с внучкой (инвалид ДЦП, ей 5 лет) в спальне справа, ко мне пришла подруга и мы с ней тихо-мирно беседовали на балконе, внучка спала. 23-45 дверь в спальню с грохотом открывается. На пороге стоит дочь, в глазах ужас. Дочь говорит мне: «Мама, ты только не пугайся. Нашего Димку увезли какие-то люди, говорят что милиция, но я им не верю». И тут она, одновременно одеваясь и плача, начала рассказывать о том, что кто-то позвонил Диме на телефон. Он вышел, и минут через пять она услышала его крик «люди помогите!», она, в чем была, выскочила на улицу и увидела как толпа (их было человек восемь) избивают брата, она стала их оттягивать от брата и кричать, «кто вы такие и за что бьете моего брата?!» В ответ услышала мат. Потом они схватили сына под руки и начали тащить к машине, дочь схватилась за сына, но ее отбросили в сторону, сына втолкнули на заднее сидение чёрной машины и она уехала. Тогда дочь схватила камень и крикнула, что если они не скажут, куда увезли брата, то она разобьет стекло в машине, тогда ей сказали, что они из милиции, она потребовала, чтобы показали удостоверение. Тут один из-них осветил ей лицо фонариком и ткнул прямо в него удостоверением. Потом они сели в машину и уехали. Все это она рассказала, а потом вызвала такси и поехала искать брата, т.е. в милицию. Я и моя подруга сразу же начали осматривать комнату сына, ничего не нашли. А с дочерью мы постоянно перезванивались. Сына не было ни в 1-ом, ни 2-ом отделении милиции, но ей сказали, что, скорее всего, это ГНК и дали адрес. Когда я ей в очередной раз позвонила, она включила телефон и я слышала как на ее просьбы ответить здесь ли ее брат, в ответ пошел отборный мат. Тогда она начала им кричать, что если вы мне не скажите, то завтра у вас здесь будут люди из газеты и с телевидения и тут связь оборвалась. Потом, со слов дочери, я узнала, что открылись ворота, и она вошла на территорию ГНК, где увидела две черные машины и такси. Те самые, что были возле нашего дома. Потом из здания вышли люди, сели в эти три машины и, смеясь, выехали со двора. И тут, кто-то с верхнего этажа, крикнул ей: «беги домой, к вам с обыском поехали». Она тут же позвонила мне и крикнула «Мама к нам поехали с обыском, посмотри в Димкиной комнате». На что я ей ответила, что уже все посмотрела но ничего не нашла, а она мне говорит «посмотри еще раз». Я и моя подруга опять начали осматривать комнату 7,6 м. В ней стоит кровать 2х2, компьютерный стол, две тумбочки и музыкальный центр на полу. Поднимали матрац, музыкальный центр, смотрели в тумбочке, под музыкальными колонками, под кроватью, только не успели просмотреть балкон. Подруге стало плохо, у нее астма, а баллончик она с собой не взяла, она ушла. Я закрыла за ней дверь, посмотрела на балконе, после ремонта он был просто завален мешками, инструментами. Что-либо искать там я уже была не в силах, но все же решила еще просмотреть комнату. Подняла еще раз колонки. Под ними увидела свернутую в гармошку бумагу из под сигарет. Отбросила ее в сторону и начала смотреть диск в футлярах, и тут позвонили в дверь. Я посмотрела на. Было полпервого ночи. То, что я волновалась об этом можно и не говорить.

***

Обыск 00-30 ч. Я спросила: «Кто?» Мне ответили – «милиция», я открыла двери и увидела женщину, она мне показала Удостоверение сотрудника ГКН. Я сказала, чтобы они проходили, я их давно жду. На что эта женщина рассмеялась и сказала: «Ого! Нас здесь даже ждут», и я ей сказала, что мне позвонила дочь и предупредила о том, что к нам поехали с обыском, так как она была у вас. Внешне я держалась спокойно, но когда они начали заходить, я насчитала 12 человек, мне стало страшно, в квартире только я и внучка. Женщина дала мне постановление, в котором говорилось о том, что «такого-то числа сотрудниками ГНК были задержаны два человека, в машине которых были найдены наркотики, и эти двое показали, что приобрели их у моего сына» и на основании этого — обыск. Я только успела дочитать Постановление, как в квартиру вбежала дочь, в руках у нее была обувь сына, она начала говорить: «Ну вы разве люди, за что вы били моего брата?» Между моей дочерью и одним из сотрудников началась перебранка. Я пыталась успокоить дочь, показав ей Постановление на обыск. На что она сразу же сказала: «Раз обыск, то нужны понятые, давайте пригласим соседей» и кинулась к входной двери, но ее не выпустил сотрудник, который стоял в дверях, на боку у него висела кобура, коричневого цвета, а сам он был одет в желтую футболку. И тут женщина-следователь сказала, что у них свои понятые, и показала нам на двух мальчиков не русских, на что дочь сказала, что мы не доверяем вашим понятым, и будем приглашать соседей. Дочь снова кинулась к двери. Я пошла за ней, но женщина-следователь сказала, что они имеют право после 22-00 час. по Указу Президента приходить со своими понятыми, на что дочь ей ответила пусть будут ваши и наши, на что она ей ответила –«НЕПОЛЛОЖИНО». Тогда дочь потребовала документы у понятых, которых у них не оказалось. Наступила тишина. Сотрудники меж собой переглядывались. Один из них, почему-то одетый в черную ветровку, при такой-то жаре, достал из внутреннего кармана две книжечки и сказал, что документы у него, он тут же их передал женщине-следователю, она их посмотрела и сказала, что все в прядке, можно начинать. Дочь хотела их посмотреть, но ей не дали сделать не дали. Между ними опять началась перебранка, я начала успокаивать дочь, на что она мне сказала: «Мама, не будь такой наивной, они били при мне брата, по городу ходят слухи, что они подбрасывают наркотики, они не просто к нам пришли». Обстановка накалялась, я почувствовала, что у меня опять начинается приступ (за две последних недели 4 раза вызывали скорую помощь, УЗИ показало камни в желчном, врач сказала нужно делать операцию) я старалась держаться и вообще хотела чтоб скорее все закончилось, в отличии от дочери я им доверяла, да и была уверена что дома ничего противозаконного нет. Решили проводить обыск, начали с кухни, потом зал осматривали, правда как-то быстро, буквально минут за десять. На кухне и в зале все были вместе и сотрудники, и понятые, и мы с дочерью. Потом они спросили, где комната сына, я им сказала, что сын спит в маленькой спальне. И тут женщина говорит что нам нужно определиться, кого мы будем записывать в протокол. Дочь сказала, что ее, я сказала: «пишите меня». Следователь заполнила протокол, и мы пошли в спальню. Но не тут то было! Дочь в спальню не пустили, потому-что она в протокол не вписана. Тогда она сказала, что будет смотреть из коридора. Но ей не разрешили. И она осталась сидеть в зале на диване, и только просила меня, чтобы я им не доверяла и смотрела внимательно. Зашли в спальню 4 сотрудника, 2 понятых и я. Я сразу же им сказала, что за эту комнату я спокойна, так как просмотрела ее 2 раза, на что они ответили, что вы посмотрели, теперь мы посмотрим. Сотрудник в черной ветровке осмотрел комнату и сказал, ну что, начнем с балкона. Один сотрудник вышел на балкон, я стала между кроватью и окном, второй сотрудник стоял в дверях, на входе спальне с двух сторон стояли понятые, еще два сотрудника стояли в проходе между кроватью и компьютерным столиком. Спальня маленькая 7,6 х 2, в ней справа стоит кровать 2 х 2 тумбочка, напротив кровати музыкальный центр на полу, дальше компьютерный стол и тумбочка, остаётся только проход 60 см. Балкон, справа, полностью был заставлен строительными материалами, мешки с песком, цементом, а слева стоял журнальный столик. В общем там стоять мог только один человек. Еще там было темно, принесли фонарик и положили на журнальный столик. Я стояла спиной к окну и смотрела в спальню, напротив меня в проходе стоял сотрудник в черной ветровке и явно нервничал. Я ему в душе посочувствовала, подумав, что он тоже болеет, раз в такую жару в куртке ходит. И тут и меня окликнул тот, что был на балконе. Я заглянула на балкон и увидела, что он мне показывает сито, через которое сеяли песок, а тот что в курточке, со словами «вы бы женщина вышли на балкон, а то вон ваша дочь кричит, что мы пришли подбрасывать». Он рукой вытолкнул меня на балкон и дверь закрылась. А когда мы вышли с балкона, под музыкальным центром нашли деньги, перетянутые резиночкой. И тут я начала кричать, что там ничего не было, а денег вообще дома, кроме как у меня 1200 рублей, не было. В эту минуту я поняла, что дочь права была, они меня звали в зал, им нужно было светить эти деньги, я отказывалась. Я кричала: «Раз вы их подбросили, значит, они у вас и засветятся, так и получилось, купюра в 1000 рублей засветилась. Ну а когда под матрасом на кровати, напротив музыкального центра, нашли баночку из-под кофе (нашел ее тот, который обыскивал балкон), взял ее двумя голыми руками, и двумя большими пальцами, открыл крышку и стал доставать оттуда пакетики. Он насчитал 19 штук, потом взял указательным и большим пальцем порошок и начал его пересыпать, был очень доволен, я стояла над ним и единственное желание было ударить по этой баночке, чтобы он задохнулся в этом порошке. Я его в это время так ненавидела, что желала ему смерти, это ужасно, желать ближнему смерти. Я человек верующий. А потом, около колонки на компьютерном столике, они нашли фольгу, свернутую гармошкой, которую я отбросила, когда обыскивала комнату. Я ее скомкала, подумала, что это из-под конфет. В общем, теперь кричала я, что на них креста нет, я даже в это время забыла, что в спальне спит внучка и может испугаться. Я села на кровать, обхватила голову руками, состояние было ужасное. Когда я подняла голову, один из сотрудников приклеил скотч к «мышке» от компьютера. Когда я спросила, зачем это ему, на что другой ответил: «Для идентификации пальцев рук». Тут ко мне подошла женщина, и сказала, что надо подписать протокол обыска. Мы пошли в зал. Она дала мне ручку и показала протокол, где надо расписаться. И опять, Алексей, я сделала то, о чем Вы предупреждали, чего не надо было делать. Я взяла ручку и вслух сказала, что напишу, что с обыском не согласна, что мне подбросили все это, понятым я не доверяю. Я не успела договорить, как у меня из рук вырвали протокол со словами «НЕПОЛОЖЕННО» и больше они мне протокол в руки не давали. Потом быстренько все собрались и стали уходить. Тут моя дочь сказала: «А что же вы дальше не стали обыскивать?» На что они ответили, что там же ребенок спит. Ни ванну, ни туалет, ни вторую спальню, ни второй балкон они не стали осматривать. Когда они уже уходили, дочь им сказала: «Ну что, заработали на звёздочки?» На что женщина-оборотень ответила, что им и премии хватит. Они ушли весело смеясь и разговаривая. Я закрыла за ними двери, дочь рыдала. Я пошла и прилегла к внучке, в душе была ПУСТОТА и я провалилась в ТЕМНОТУ.

С уважением, Екатерина.

Статья 228 — Аншлаг «Руси сидящей»