Из Московской прокуратуры я поехал в «Матросскую тишину» – СИЗО-1. Здесь во внутреннем специальном девятом корпусе и сидел Александр Солоник. Спецкорпус принадлежал некогда КГБ и по-прежнему отличался особой охраной и режимом и практически был тюрьмой в тюрьме. Всю дорогу до «Матросской тишины» я думал только о перспективе оказаться в заложниках. Перед моими глазами маячили телекадры, недавно показанные в криминальной хронике: уголовники в колонии берут в заложники медсестер, работников охраны, посетителей комнат свиданий. Мое воображение сгущало краски, и я видел, как ОМОН или СОБР, вызванные для освобождения заложников, расстреливали не только похитителей, но и жертв. На душе было муторно и от мучивших меня сомнений: а что, если у моего клиента действительно нет никаких шансов. Нетрудно догадаться, что его ждут три приговора: суд скорее всего гарантирует ему смертную казнь; работники милиции уберут его прямо в следственном изоляторе (я знал, были такие случаи); наконец, его может не миновать и месть воров в законе и уголовных авторитетов.
Ничего обнадеживающего не приходило в голову, пока я подъезжал к следственному изолятору «Матросская тишина». Что за человек мой клиент, я пока не знал, но почему-то представлял его рослым детиной, коротко стриженным, со зловещим лицом, разрисованным татуировками, – такой и глазом не моргнет, схватит меня, приставит заточку или нож к горлу и будет держать в заложниках. Этакое крутое видение назойливо маячило передо мной, и я даже притормозил у какого-то киоска и купил газовый баллончик. Мне не впервой было сталкиваться с обвиняемыми в убийстве, и в какой-то мере я привык к ним. А тут вот меня обуревали противоречивые и тревожные чувства. Подспудный страх не покидал меня, когда я уже входил в «Матросскую тишину».
На втором этаже я предъявил свое удостоверение и заполнил карточку вызова на двух моих новых клиентов: Рафика А. и Александра Солоника. Сотрудница изолятора молча взяла карточки и сверила их с записанными в картотеке данными. Красным карандашом она перечеркнула листок вызова Солоника, а это означало, что подследственный особо опасный и склонен к побегу, и тут же приписала ручкой: «Обязательно наручники!»
Час от часу не легче, я был ни жив ни мертв. Сотрудница изолятора спросила:
– Кого первого вызывать?
Как бы раздумывая, я ответил:
– Ну, давайте Рафика, а потом уже второго.
Я поднялся на четвертый этаж в указанный мне кабинет и стал ждать Рафика А. Я вызвал его первым, может быть, потому, что хотел оттянуть встречу с Александром Солоником, как-то успокоиться, подготовиться и настроиться к встрече с ним, освоиться с обстановкой.
Наконец Рафик А. вошел. Он принадлежал к какой-то бандитской группировке и обвинялся в убийстве другого бандита. Парень был не робкого десятка, лет тридцати – тридцати пяти. Злое лицо его вызывало ужас, отталкивало, а одного глаза у него вообще не было. Я заметил на его лице синяки.
Рафик А. вошел с палочкой, одетый в дорогой спортивный костюм и, молча кивнув мне, сразу же сел за стол. Он достал платок и что-то из него вытащил. Это был искусственный глаз.
– Что случилось? – спросил я у него.
– Да вот, вчера заехал в камеру и с ребятами чуть-чуть помахался (помахаться – подраться, жарг.). Они выбили мне глаз, сучары! – продолжил Рафик. – Ну ничего, я с ними еще разберусь!
От встречи с Рафиком мне вовсе не полегчало, и тревожные предчувствия перед беседой с Солоником не рассеялись.
Позже, когда удалось выпустить Рафика под залог, я случайно встретил его в Центре международной торговли. Передо мной был спокойный, респектабельный, с шиком одетый мужчина, мне даже стало смешно: у страха действительно глаза велики, и тогда я просто здорово струсил.
Рафик вручил мне свое предварительное обвинение. Я стал внимательно читать. Гражданин Раф А. находился в вечернее время в одном из ресторанов, на Тимирязевской улице, после его закрытия. Поссорившись с гражданином С., впоследствии опознанным как авторитет одной из преступных группировок, он нанес тому три ножевых ранения, после чего гражданин С. через пять часов скончался в Боткинской больнице.
Не успел я дочитать обвинение, как Рафик неожиданно спросил меня:
– А вы давно Машку видели? Когда вы ее увидите?
– Может быть, сегодня увидимся.
– Было бы очень хорошо, это важно. – И, наклонившись ко мне, прошептал на ухо: – Обязательно скажите ей, пусть встретится с Иваном (иван – старший, жарг.), и узнает: Труба вор или не вор? Пусть пришлет мне постановочную маляву (малява – записка, жарг.) с разъяснением. А то я не знаю, как себя вести.
В то время в «Матросской тишине» находился вор в законе Труба, однако обитатели «Матроски» как бы разделились во мнениях: одни признавали Трубу за вора, другие отрицали. Для Рафа было крайне важно это уточнить, потому что если он, по всем воровским криминальным «понятиям», принимает самозванца за вора, то совершает тем самым прокол.
– Обязательно свяжитесь с Машкой, – повторил Раф, – пусть узнает через ребят или на старшего выйдет, но только срочно.
Ну и дела, просто уму непостижимо: человек обвиняется в серьезном преступлении – в убийстве! – и думать бы ему о своем спасении, смягчении наказания, а он волнуется, вор Труба или не вор?
Немного успокоившись, я понял, что сейчас для Рафа важно, конечно, правильно себя преподнести, утвердиться среди сокамерников, а потом уже думать о своей реабилитации.
Дверь неожиданно открылась, и вошел конвоир с листком в руках. Я узнал свой почерк.
– Солоника на допрос вы вызывали? – обратился он ко мне.
Раф вопросительно посмотрел на меня. Я поправил конвоира:
– Не на допрос, а на беседу. Я адвокат.
– Ну да, на беседу, – поправился конвоир, взглянув еще раз на листок.
– Я.
– Так вот, вы должны сначала… Не положено двоих заключенных в одном кабинете держать, поэтому… Когда вы освободитесь?
– Да мы в принципе закончили, так что вводите. А этого можно забрать. – И я показал на Рафа.
Раф кивнул мне и еще раз повторил:
– Не забудьте, о чем я просил.
Дверь открылась, и в кабинет вошел мужчина в спортивном костюме и в наручниках. Я заметил, как у Рафа округлились глаза, когда он посмотрел на наручники: в «Матросской тишине» это очень редкое явление. Я расписался, и конвоир увел Рафа.
Конвоиры, которые ввели Солоника, усадили его на стул и ловким движением пристегнули одну руку с наручниками к металлической ножке стула. Я попытался протестовать:
– Снимите хотя бы наручники!
– Не положено! – И конвоиры вышли из кабинета.
Я стал разглядывать Александра Солоника: русоволосый, голубоглазый мужчина лет тридцати двух-тридцати трех, невысокий, крепкого телосложения. Он смотрел на меня и улыбался. Мы помолчали, и я немножко успокоился: хоть не громила, не зверское лицо, улыбается – уже хорошо! Я вынул из кармана взятый накануне у Наташи брелок в качестве условного знака и пароля и положил его на стол. Солоник тут же кивнул и сказал:
– Я ждал вас завтра. – И тут же, взяв свободной рукой брелок, улыбнулся и спросил: – Ну как она там? Небось гоняет на машине с большой скоростью?
Странно, откуда он знал, что я должен прийти завтра.
– Валерий Михайлович, ваш адвокат, – тем не менее представился я.
Он продолжал улыбаться, осматривая кабинет, и вдруг спросил:
– Как там, на воле-то? Как погода?
Быстро оглянувшись, он вытащил из кармана спортивных брюк шпильку и ловким движением расстегнул наручник.
Я оторопел. Солоник встал, разминая ноги, и двинулся в мою сторону. Ну вот, сейчас под видом того, что он хочет подойти к окну, резко обернется, схватит меня за горло – готово: я окажусь в заложниках. Руки у меня будто онемели, я медленно просунул левую руку в карман пиджака, где лежал газовый баллончик. Но Солоник, приблизившись, взглянул в окно, которое выходило в тюремный двор, вскинул голову к небу: погода стояла ясная, и, пройдясь по кабинету, вновь сел за стол.
Я молчал.
– Вы в курсе, – сказал Солоник, – что вам необходимо ходить ко мне каждый день?
– Да, – ответил я, – меня об этом предупреждали. Но, честно говоря, я не вижу никакой необходимости.
– Необходимость есть, – сказал Александр. – Дело в том, что моей жизни угрожает опасность, и я вынужден был разработать систему собственной безопасности. Так вот, ваши ежедневные визиты ко мне тоже частично ее гарантируют. По крайней мере, будете знать, жив ли я, здоров, не случилось ли со мной чего.
Александр, безусловно, не преувеличивал. Я понимал, что частые посещения адвоката могут повлиять на тех, кто задумал против него какую-либо провокацию.
– К тому же, – сказал Солоник, – тут рядом сидит Мавроди, и к нему адвокат ходит каждый день и находится с ним с утра до вечера.
Прервав Солоника, я сказал, что у меня такой возможности нет, так как я работаю и с другими клиентами. Александр предложил:
– Давайте освободитесь от них. Вам будут больше платить.
– Дело не в деньгах, – сказал я, – не могу я бросить людей, потому что решается их судьба.
– Это верно, – согласился Александр. – Хорошо, тогда приходите пока каждый день на какойто промежуток времени. И еще. Если вы увидите Наташу, передайте ей, пожалуйста, что я написал заявление о предоставлении мне в камеру телевизора. Пусть купит нормальный, японский телевизор с небольшим экраном и обязательно с пультом. Об остальном я все ей написал.
«Так, значит, он как-то поддерживает с ней связь!» – быстро подумал я и спросил:
– Ас кем ты сидишь?
– Я в одиночной камере. Вообще-то она рассчитана на четверых, там четыре шконки (шконка – кровать, жарг.), но сижу я один. Так лучше, не жалуюсь. – И добавил улыбаясь: – Поэтому и составил список, что мне нужно принести: кофеварку, телевизор, холодильник. Пусть Наташа все приготовит и передаст мне.
– Может быть, принести что-нибудь из еды? – спросил я.
– Нет, ничего не нужно. Я здесь нормально питаюсь.
– В каком смысле нормально? Тюремной пищей, что ли?
– Нет. К тюремной пище я вообще не притрагиваюсь. Мне доставляют продукты другим путем, с этим проблем нет, только холодильник нужен.
– Не волнуйся, я все передам, – сказал я.
– Тогда, пожалуй, все. До завтра.
– Хорошо, завтра опять встретимся.
– В какое примерно время вас ждать?
– Сюда очень трудно проходить, поскольку большая очередь из адвокатов и следователей. Мне надо будет наладить определенную систему моих визитов.
Я вызвал конвоиров, расписался в листке, и Александра увели.
Автор: Валерий Карышев
Прослушать Аудио Курс (МР-3)
|