Об очевидном вреде несомненной пользы ротации, или ротация ротации — рознь

«И сказал человек: вот, это кость от костей моих и плоть от плоти моей» (Быт.2:21-5)
Ключевым вопросом ведущейся в адвокатуре (на страницах адвокатской печати и в сети «Интернет») дискуссии является вопрос об адекватном способе формирования Советов адвокатских палат — Федеральной и региональных. Критики действующего порядка ротации состава Советов палат настаивают на необходимости возвращения к демократическому порядку избрания Президента Палаты и членов Совета прямым голосованием с закреплением права выдвижения кандидатур каждым адвокатом, участвующим в Собрании (Конференции). Сторонники действующего порядка считают его оптимальным, а выборы Президента Палаты путем прямого голосования называют абсурдными. Такая вот суверенная демократия.

Ничто не ново под луной. Наши великие предшественники — адвокаты «первой волны», порожденной Судебными Уставами 1864 года, — сталкивались с теми же проблемами и успешно их решали. Так, о проблемах формирования состава Совета присяжных поверенных писал ныне часто цитируемый Председатель московского Совета К. К. Арсеньев, признанный авторитет в этих вопросах.

На первый взгляд, в словах К. К. Арсеньева об опасности быстрой и радикальной смены членов Совета звучит одобрение и даже провозглашение правильности сегодняшнего устройства формирования Советов адвокатских палат. Однако при более внимательном изучении всего контекста становится понятно, что он имел в виду совсем не это. Вчитаемся внимательно: «В Совете присяжных поверенных сосредоточивается не только дисциплинарная власть над присяжными поверенными, но и та внутренняя, организационная работа, посредством которой образуются обычаи, предания сословия, — сосредоточивается, одним словом, жизнь сословия, как целого. Избрание членов Совета представляется поэтому не только одним из важнейших прав, но и одной из важнейших обязанностей присяжных поверенных. Закон дает членам Совета кратковременные полномочия, определяя, что выборы в Совете производятся ежегодно; и это совершенно понятно, ввиду той обширной и отчасти дискреционной власти, которой облечен Совет и которую он мог бы употреблять во зло, если бы пользовался ею слишком долго и безотчетно. Интересы сословия требуют, однако, чтобы состав Совета не изменялся слишком быстро и слишком радикально; в противном случае Совет не успел бы создать ничего прочного, одни не созревшие, не проверенные на опыте взгляды сменились бы другими, такими же, нить только что слагающейся традиции беспрестанно бы обрывалась» (К. К. Арсеньев. Заметки о русской адвокатуре. Автограф. Тула. 2001 г. с.с. 60−65).

Подчеркивая важность регулярного обновления состава Совета в сочетании с определенной продолжительностью пребывания некоторых членов Совета в его составе, К. К. Арсеньев в то же время считал недопустимым ограничение свободного усмотрения адвокатов при выборах Совета: «Нам кажется, что периодическое обновление Совета не может и не должно быть предметом регламентации, а должно зависеть от свободного, ничем не стесненного усмотрения избирателей» (там же, стр. 62).

Таким образом, в XIX в адвокатуре тоже была ротация Советов присяжных поверенных. Но это была ротация при нормальных выборах прямым голосованием. Ротация, применительно к нашей ситуации — это даже не частичное обновление. Послушное согласие со списком выдвинутых президентом палаты кандидатур, которые затем выбирают того же президента, не отвечает даже провозглашенным принципам ротации. С демократическими же выборами  она и вовсе не имеет ничего общего.

Плевако, Андреевский, Урусов, да тот же Арсеньев вряд ли позволили бы отнять у них право свободно выдвигать кандидатуры своих руководителей и право свободно их обсуждать.

Долгое пребывание в руководящих структурах порождает ощущение собственной избранности, ощущение, что ты равнее, чем другие, умнее, грамотнее и квалифицированнее других, ощущение собственной элитарности.

Возникает и растет отчужденность этой новой элиты от адвокатских масс, проявляющаяся в том числе и в неприятии критики «снизу», неприятии выдвигаемых «снизу» предложений, и тому подобные негативные изменения личности, отрицательно влияющие на все сословие. Адепты действующего порядка воспринимают критику как нападки на руководство Советов, прежде всего Совета ФПА. Защищая критикуемых, они заявляют, что Советы активно защищают права адвокатов, и в целом считают деятельность Советов более чем удовлетворительной. Хорошо бы, если б это было так. Но авторитарный механизм формирования Советов существенно снижает эффективность их деятельности, в некоторых случаях вызывающей все большее недоумение, а в некоторых — и неприятие.

Так, вряд ли имеет рациональное объяснение поездка руководства Совета ФПА в Северную Корею. Предположим, что целью поездки был обмен опытом ввиду общего тренда страны в сторону Советских порядков. Однако в таком случае не было необходимости тратить внесенные адвокатами взносы — ведь получить необходимые знания о способах существования адвокатов в тоталитарном государстве можно не выезжая из Москвы. Еще сохранились адвокаты, способные живо описать, как они жили в Советской России, которые могут поделиться воспоминаниями и оставшиеся в живых адвокаты, попадавшие в жернова «каратаевщины».

Фактически, действующая ныне система формирования Советов адвокатских палат ничем не отличается от выборов в Советы народных депутатов всех уровней — от верховного до районного — при советской власти. Тогда избиратели вынуждены были голосовать за уже составленные обкомами и райкомами безальтернативные списки депутатов, не принимая участия ни в выдвижении, ни в обсуждении этих кандидатур.

Вряд ли заслуживает одобрения поддержка Советом ФПА и многими Советами региональных палат разработанной Минюстом РФ Концепции регулирования рынка профессиональной юридической помощи, которую и в Минюсте, в конце концов, признали ущербной и отправили в переработку.

Мягко говоря, вызывает удивление одобрение Советом ФПА от имени корпорации подготовленног Минюстом РФ законопроекта о внесении изменений в Федеральный закон «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых…», согласно которому предлагалось разрешить «бесцензурную» переписку арестантов со своими защитниками, но — под контролем сотрудников СИЗО.

Апофеозом элитарности Советов стала состоявшаяся 8 февраля этого года Конференция адвокатов г. Москвы. Устроители конференции (т.е. Совет палаты) не обеспечили присутствующим делегатам возможности проверить наличие кворума, а приведенные в отчетном докладе президента Палаты данные о численности адвокатов и адвокатских образований недостаточны и не исключают того, что кворума не было. Такое ограничение в доступе к информации, которая, вне всяких сомнений, должна быть открытой и в обязательном порядке доведенной до сведения делегатов Конференции, наряду с нежеланием проверить достоверность оглашенных цифр, свидетельствует об искаженном восприятии Советом АПМ своей значимости. Вопрос открытости таких данных поднимался делегатами Конференции. Но этот вопрос, как и иные, вопросы, поднимавшиеся делегатами с мест, был проигнорирован Президиумом Конференции. Вообще, показательно то обстоятельство, что в ходе Конференции не обсуждались никакие предложения, просто потому что никаких обсуждений не допускалось. Одно то, что решение Конференции было составлено через 3 дня после самой Конференции и естественно, на Конференции не оглашалось, свидетельствует о фактической неподотчетности Совета самой Конференции, что может означать фактическую утрату связи органа адвокатского самоуправления с сообществом.

Этот грустный перечень отмежевания руководства палат от адвокатов не полон. Надо еще добавить, что Советы — и Федеральной и региональных палат — очевидно недостаточно участвуют в подготовке и продвижении законопроектов, направленных на усиление гарантий профессиональной деятельности и на защиту прав адвокатов. Приведенные выше примеры иллюстрируют лишь малую часть плодов порочного порядка формирования Советов адвокатских палат. Но и они вопиют о насущной потребности в изменении Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре» в части формирования органов адвокатского самоуправления. Положение вещей, когда Конференция адвокатов воспринимается как формальный придаток Совета АП, не должно быть возможным. Советы должны помнить, что являются костью от кости, плотью от плоти адвокатского сообщества. Это возможно только при условии сменяемости адвокатской власти.

Адвокат
Государственный советник юстиции 2 класса. Председатель президиума Московской коллегии адвокатов «Адвокатское партнёрство».
Член Совета при Президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека.

Поделиться в соц. сетях

Tagged , ,