В Москве всего 50 настоящих адвокатов

Много лет назад я предложил вариант, с которым вроде бы все согласны, но пока он не реализуется – это судебная лицензия. 

– Вы публично заявили, что в Москве всего 50 настоящих адвокатов. И еще 200, кого можно считать адвокатами. Можете разъяснить свою позицию? Кто тогда, по-вашему, остальные тысячи московских адвокатов?

– Первое. Я вижу адвокатов, которые иногда представляют заявителей в КС РФ, и за них становится стыдно. Они даже не всегда понимают, что КС РФ рассматривает вопросы права, а не факта. А ведь адвокат – это профессия элитарная.

Второе. Я слежу по прессе за резонансными делами. Во многих случаях позиция защиты для меня, адвоката старой школы, очевидна и весьма перспективна. Но адвокаты допускают ошибки. И что удивительно: дела громкие, а хороших адвокатов я в этих делах не вижу.

Третье. Иногда адвокаты, мои ученики, приходят посоветоваться. Я не имею права вести частную практику и не веду ее, но дать совет могу. И я вижу позицию их процессуальных оппонентов, которая порой приводит в изумление. Неудивительно, что мои ученики выигрывают почти все процессы.

Я являюсь специалистом по наследственному праву. Это тема моей диссертации, об этом я написал несколько книг. Иногда вижу публикации адвокатов на эту тему: там все поставлено с ног на голову.

Впрочем, это закономерно, учитывая то, что прежде не было контроля над формированием адвокатского корпуса, над переходами адвокатов из палаты в палату. В отдельных регионах статус адвоката получал кто угодно. Потом эти люди переводились в московскую, питерскую, другие крупные палаты. В 2003 г. статус адвоката получили как 1400 представителей Московской городской коллегии, так и 8000 из альтернативных коллегий. Соотношение впечатляющее, не правда ли? А ведь у тех, кто пришел из альтернативных коллегий, школы нет вообще. Они не проходили стажировок, у них не было наставников.

Вот почему я говорю, что 50 адвокатов Москвы – это старшее поколение, мэтры, которым сейчас за 55 лет, а 200 – это те, кого они выучили, те, кто понимает суть и цель профессии. Остальные – это юристы, пусть даже грамотные, но не имеющие отношения к настоящей адвокатуре.

– Это специфика Москвы или в России ситуация не лучше?

– Это специфика столиц. В других регионах ситуация разная, где-то чуть получше. Туда нет массовой миграции адвокатов, но там нет и такой школы, как в Москве и Санкт-Петербурге. А ведь, кроме юридических знаний, адвокат должен овладеть ремеслом, только ему надо помочь. Это же особая профессия, очень значимая. И ее уже надо спасать. Иначе у нас вместо адвокатов останутся одни стряпчие.

Руководство Федеральной палаты адвокатов РФ только в последнее время начало восстанавливать традиции старой российской и советской адвокатуры, где старшее поколение готовило младших коллег. С моей точки зрения, Юрий Пилипенко еще до своего избрания высказывал по этому поводу здравые мысли. Сейчас их начали реализовывать на практике. Но мне уже много лет, и хочется еще при жизни увидеть положительные сдвиги. Так что я выражаю не столько недовольство, сколько нетерпеливость. И мне кажется, что высшее руководство государством сейчас готово пойти на изменения, которые способствовали бы реформированию адвокатуры и повышению ее значимости.

– Вы написали много рассказов, издали ряд художественных книг. Это хобби или потребность донести до читателя свои жизненные позиции?

– Творческие порывы случаются периодически. Прошлую книгу я издал год назад и с тех пор не написал ни строчки. Не было вдохновения. Лев Толстой говорил, что писать надо тогда, когда не можешь не писать. Я не пишу мемуары, не пишу о себе. В моих книгах собирательные образы, иногда вымышленные. Когда попадается некий сюжет, я использую элементы автобиографии. Но они отражают вехи, а не поведение моего героя.

Когда есть потребность что-то сказать, когда попадается смешной сюжет, я сажусь за письменный стол.

– А что вы собираетесь делать по окончании государственной службы? Займетесь творчеством или вернетесь в адвокатуру?

– Литература – это хобби для меня, а не профессия. Я намерен вернуться в адвокатуру. Думаю, что буду заниматься уголовными делами, преимущественно теми, которые рассматриваются судом присяжных.

– Нужно ли расширять компетенцию суда присяжных?

– Конечно. Я всегда об этом говорил и буду говорить. Суд присяжных – это форма народовластия. Я считаю, что и по определенным категориям гражданских дел надо вводить суд присяжных. Но это в отдаленном будущем. Зато повышать госпошлину надо немедленно, чтобы мотивировать людей на медиацию и третейский суд. Проигрывать споры должно быть невыгодно. А для этого нужен еще претензионный порядок, при котором сторона, не выплатившая долг и проигравшая спор, будет обязана заплатить не только другой стороне, но еще и 50% суммы долга в бюджет. Это разгрузит суды. И любой грамотный адвокат объяснит должнику, что лучше до суда не доводить.

advgazeta.ru

Беседовал Константин Катанян
 

Как не стать легкой добычей оперов, следователей, прокуроров и судей

 

Поделиться в соц. сетях

Tagged , ,

2 thoughts on “В Москве всего 50 настоящих адвокатов

  1. Коррупция в судебной и правоохранительной системе позволяет части адвокатского сообщества пользоваться не своими знаниями, а связями, что приводит к обесцениванию знаний и желания бороться. Пока не будет проведена реформа судебной системы сложно говорить о развитии адвокатуры как профессионального сообщества.

  2. Это прекрасно сказано про третейские суды, только совершенно не сообразуется с реальностью, когда третейские суды превратились в лицензируемую государством деятельность да ещё и с весьма странными ограничениями вроде требования к.ю.н. по гражданскому праву.
    Кому нужны такие третейские суды за огромные деньги, сроки, непонятно, будет 2 суда на всю страну и всё. Остаётся вопрос, а надо ли ради 2 судов писать целый законище, жили в старые времена по положению и ничего.

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован.