Еще в декабре 1986 года Пленум Верховного Суда СССР открыто назвал причины, приводящие к беззаконию в деятельности судов. Среди этих причин – пренебрежение судей к процессуальному закону. Вместе с тем, практика показывает, что с тех пор, не смотря на продолжающееся реформирование судебной системы,  почти ничего не изменилось.

В подтверждение сказанного приведем несколько примеров из собственной практики участия в рассмотрении уголовных дел в судах Тюменской области.

В процессе судебного разбирательства по делу К., обвиняемого в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 105 УК РФ,  стороной защиты было заявлено ходатайство об исключении из числа доказательств явки с повинной, которую, по словам обвиняемого, он написал под  давлением оперативного сотрудника. Доводом стороны защиты, согласно которого явка с повинной  должна быть признана судом недопустимым доказательством, явилось то обстоятельство, что   заявителю не были разъяснены положения ст. 51 Конституции РФ.

Возражая против данного довода, сторона обвинения выдвинула контраргумент, смысл которого заключался в том, что законодатель в бланке заявления о явке с повинной (ст. 476 УПК РФ, приложение 3) не предусмотрел записи о разъяснении  права заявителю не свидетельствовать против себя самого, своего супруга и близких родственников. Кроме того, по мнению стороны обвинения, такое право должно разъясняться только участникам уголовного судопроизводства (потерпевшему, гражданскому истцу, подозреваемому, обвиняемому, гражданскому ответчику и свидетелю), а заявитель к ним не относится.

Отстаивая свою точку зрения, мы обратили внимание суда на то, что в ст. 51 Конституции РФ говорится о том, что «никто не обязан свидетельствовать против себя самого…», т.е. такое право должно быть разъяснено любому гражданину в случае необходимости, а не только участникам  уголовного судопроизводства на стадиях предварительного расследования и судебного разбирательства уголовных дел. Поскольку данная статья не содержит указания на возможность ее  применения при условии принятия федерального закона, а Конституция имеет приоритет над всеми остальными законами, в том числе и над Уголовно-процессуальным кодексом РФ, неразъяснение положений ст. 51 Конституции должно расцениваться как нарушение прав и свобод гражданина. В связи с этим, любой процессуальный документ, полученный с такими нарушениями, юридической силы не имеет, и использоваться в доказывании не может.

Итог состязательности сторон при разрешении вышеуказанного ходатайства неутешителен: суд отказал в его удовлетворении.

По этому же делу другой судья, принимая решение о продлении сроков содержания обвиняемого под стражей в ходе предварительного расследования уголовного дела,  мотивировал свое решение, помимо оснований, предусмотренных статьями 97, 99 и 108 УПК РФ, тем, что «вина обвиняемого установлена совокупностью имеющихся в представленных следователем материалах доказательств».

Как представляется,  судья не мог не знать, что еще в 2004 году Пленум Верховного Суда РФ в своем постановлении № 1 « О применении судами норм Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации»  разъяснил, что «рассматривая ходатайство об избрании подозреваемому, обвиняемому в качестве меры пресечения заключения под стражу, судья не вправе входить в обсуждение вопроса о виновности лица в инкриминируемом ему преступлении». А  ч. 1 ст. 49 Конституции РФ содержит положение о том, что каждый обвиняемый в совершении преступления считается не виновным, пока его виновность не будет доказана в предусмотренном федеральным законом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда.

Еще один пример. По ряду уголовных дел нами были заявлены ходатайства о признании недопустимыми доказательствами и об исключении из материалов дела  заключений судебных экспертиз по тем основаниям, что при их назначении были нарушены требования ст. 195 и 198 УПК РФ о порядке назначении экспертиз и праве обвиняемых при выполнении этого процессуального действия. Данное обстоятельство, по мнению стороны защиты, могло привести к неправильному рассмотрению дела и повлиять на постановление законного и обоснованного приговора.

Судьи отказали в удовлетворении ходатайств, мотивируя свои решения тем, что данные нарушения уголовно-процессуального закона не являются существенными. При этом доводы стороны защиты о том, что новый уголовно-процессуальный кодекс не разделяет нарушения его положений на «существенные» и «несущественные», были проигнорированы.

Однако даже, если бы судьи, добросовестно заблуждаясь, вдруг  «забыли» о существовании «нового» УПК, то им следовало бы иметь в виду, что в соответствии с ч. 1  ст. 345  УПК РСФСР существенными нарушениями уголовно-процессуального закона признавались такие нарушения требований статей настоящего  Кодекса, которые «путем лишения  или стеснения гарантированных законом прав участников процесса при рассмотрении дела или иным путем помешали суду всесторонне разобрать дело и повлияли или могли повлиять на постановление законного и обоснованного приговора».

Кроме того, судьи «отмахнулись» и от напоминаний о том, что согласно ч. 2 ст. 50 Конституции РФ при осуществлении правосудия не допускается использование доказательств, полученных с нарушением закона. При этом и Конституция не  разделяет эти нарушения  на «существенные» и «несущественные».

Такие примеры «творческого» применения судьями норм уголовно-процессуального законодательства и пренебрежительного отношения к  Конституции Российской Федерации, к сожалению, не единичны.

Между тем,  еще в 1995 году Пленум Верховного Суда РФ в своем постановлении № 8 «О некоторых вопросах  применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия» отметил: «Закрепленное в Конституции Российской Федерации положение о высшей юридической силе и прямом действии Конституции означает, что все конституционные нормы имеют верховенство над законами и подзаконными актами,    в   силу   чего суды при разбирательстве конкретных дел должны руководствоваться Конституцией  Российской Федерации».

В этом же Постановлении сказано: «Суд, разрешая дело, применяет непосредственно Конституцию, в частности, когда закрепленные нормой Конституции положения, исходя из ее смысла, не требуют дополнительной регламентации и не содержат указания на возможность ее  применения при условии принятия федерального закона…».

В одном из своих  интервью журналу «Итоги» Председатель Верховного Суда РФ В.М. Лебедев отметил: «Чем больше будет в правосудии объективности, беспристрастности, профессионализма, тем меньше будет судебных ошибок».

Как будто бы все правильно сказано. Однако было бы еще правильней, если бы уважаемый респондент назвал еще один элемент успеха – уважение судей к закону, поскольку  огромное количество так называемых «судебных ошибок» можно было бы избежать, если бы  все судьи, рассматривающие уголовные дела по существу,  строго соблюдали положения уголовно-процессуального законодательства.

Возможно, прав В.А. Давыдов, по мнению которого, в реальной  жизни исключить судебную ошибку как явление вряд ли возможно в рамках любой правовой системы по той простой причине, что судебные решения принимают люди, а людям свойственно ошибаться. Кроме того, нельзя исключить вероятность судебной ошибки, допущенной в ходе судебного разбирательства, поскольку в природе не бывает ни идеальных законов, ни идеальных судей. Поэтому сам  по себе факт  вступления судебного решения в законную силу в соответствии с порядком, установленным уголовно-процессуальным законом, вовсе не исключает того, что данное решение может оказаться неправосудным.

Количество так называемых «судебных ошибок», допущенных судами при рассмотрении уголовных дел в нашей стране принято считать одним из критериев оценки эффективности судебной системы.

На практике к судебным ошибкам принято относить в равной  степени и неправильное применение закона,  и его нарушение. Вместе с тем,  эти понятия не равнозначны. Так, «ошибиться», означает сделать, что-либо неправильно, а «нарушить» – это не выполнить, не соблюсти.

Современное уголовно-процессуальное законодательство России основаниями отмены или изменения  судебных решений в кассационном либо надзорном порядке устанавливает не процессуальные ошибки, т.е. неправильное применение тех или иных положений процессуальных норм, а нарушения уголовно-процессуального закона (ст. 379, 381, 409 УПК РФ).

Поэтому, по нашему мнению, судебные решения, в основе которых лежат доказательства, полученные с нарушением уголовно-процессуального законодательства, не могут быть ничем оправданы, а судьи допустившие нарушение закона, пусть и не в результате прямого умысла, должны нести строгую дисциплинарную ответственность.

Сидоров А.С.

Как не стать легкой добычей оперов, следователей, прокуроров и судей