Для принятия судом обоснованного решения достаточно, чтобы были основания тестовые факты (что еще можно создать речью?), а вовсе не то, что принято называть «объективной реальностью» — ее невозможно представить, исследовать, доказать в суде. Вероятно, она есть – вот об этом (насколько велика вероятность ее существования) и надо договориться участникам судоговорения. Основой для достижения такого соглашения является не достижение абсолютно достоверного знания об объективной реальности, а система языковых конвенций, составляющих языковой опыт (в форме здравого смысла, совести, внутреннего убеждения) всех тех, кто причастен к производству судебного (а значит) речевого знания о преступлении, преступнике и наказании.

Так что фактор убеждения происходит из языкового опыта, пронизывающего восприятие речевых сообщений. Он идеологичен. Судебное доказывание составляет ту часть коммуникативной деятельности людей, которая носит ярко выраженный интенциональный характер, направленный на то, чтобы сформировать внутреннее убеждение судьи. Убеждение и аргументация являются необходимыми составляющими единого коммуникативного процесса в суде. Судебное доказывание включает в себя рациональную аргументацию, а также нравственное и эмоционально-психическое убеждение.

Судебные доказательства исходят из общих допущений и, таким образом, не более чем правдоподобны. Как заметил когда-то Ф. Вельман, цель, которой добиваются в судебном споре – это вероятная истина. Из этого вытекает, что в стремлении добиваться вероятностей по данному делу и состоит деятельность судебного оратора.

Как сказала в напутственном слове присяжным заседателям судья Г. Д. Пономарева: «В прениях адвокат Бутко призвал Вас установить истину по делу и возложил на Вас ответственность за виновность подсудимых. Я хочу еще раз пояснить вам, что одной из задач правосудия является восстановление события как можно приближеннее к реальной действительности, через доказательства, исследуемые в суде. Полностью в суде реальные события познать нельзя. Задача присяжных заседателей не устанавливать истину, а решать вопрос, доказал ли обвинитель обвинение полностью или частично, или не доказал. Закон не возлагает на вас ответственность за виновность подсудимых. Вы решаете данное конкретное дело, на основании представленных доказательств определяете доказано ли обвинение или нет, виновен ли подсудимый в содеянном».

В другом процессе председательствующий судья отметил: «Никто из присутствующих здесь юристов, никто из Вас, уважаемые присяжные заседатели, не был очевидцем события, которое послужило поводом прокуратуре для уголовного преследования подсудимых. Поэтому у нас нет другого выхода, как восстановить прошлое по доказательствам, которые мы наблюдаем… Даже если, вспоминая услышанное в процессе, Вы не сможете решить, как было дело в действительности, Вы всегда способны ответить, в какой мере обвинение против подсудимого согласуется с доказательствами».

Эти высказывания, а также результаты опроса судей показывают, что концепт «объективной истины», как абсолютно достоверного знания, более не довлеет над судьями и не определяет их поведение при принятии решения по делу. Эту же концепцию судебного познания судьи предлагают присяжным заседателям. Следовательно, судебным деятелям, выступающими аргументаторами на суде, также необходимо принять ее.

Значит, вывод из общего и доказательство по основаниям, указанным в области человеческой психологии, не может быть не чем иным, как вероятным суждением. Судебная истина – есть утверждение, правдоподобие, вероятность которого не вызывает разумных сомнений у нормальных людей.

Факты, которыми оперируют в суде, не могут рассматриваться как абсолютные величины, непроницаемые для сомнений; они есть данные, объективность которых опирается на здравый смысл и житейский опыт людей, который объединяет и стороны, и судей в единое сообщество тех, кто способен понимать друг друга и отличать правду от лжи, вероятное от невероятного.

Разумные люди, использующие свои чувства и рациональные способности, могут устанавливать истины, относительно которых у них не будет причин сомневаться. «Истина на суде есть убеждение судьи, а убеждение судьи основывается, во многих случаях, на гипотезе». Это убеждение основывается не на познанной ими «объективной истине», а на отсутствии у них «разумных сомнений» полагать обратное. Сказанное означает, что любой здравомыслящий человек пришел бы в данном случае к такому же решению. Полагаем, объективность данным, которые используются аргументатором в суде в качестве посылки для своего умозаключения, придает общая посылка – общие места, не требующие доказательства, принимаемые слушателями за объективные.

Получается, что по большому счету отличия между фактом и вероятным знанием нет. Факт – это знание, идея, которая с наиболее высокой степенью вероятности соответствует действительности.

Каким образом создается у судьи убеждение о наличии факта?

Полагаем, что не в последнюю очередь благодаря искусному перекрестному допросу. Известно, что всякое событие, как изменение во внешнем мире, оставляет о себе определенные следы, в виде воспоминаний людей или же в виде каких-нибудь предметов и т.п.

В суде исследуют эти следы, сочетают их друг с другом, строят выводы и приходят к заключениям, которые и составляют убеждение (belief). Но прежде чем у субъекта доказывания сложится такое убеждение на основании следов от события (иначе говоря, «доказательств»), он испытывает общую правдоподобность исследуемого факта. Это испытание – момент до того важный в процессе образования убеждения, что иногда, при самих доказательствах, мы не признаем известного положения достоверным по тому только, что оно противоречит нашим понятиям о правдоподобности. Представление же о правдоподобности может быть весьма различным, смотря по состоянию наших знаний, опыта и тому подобных моментов, не исключая предубеждений, предрассудков.

В этой связи Л. Е. Владимиров в свое время писал: «Можно возразить, что следует судить по доказательствам, а не по общей правдоподобности случая. Но такое возражение основывается на предположении, что критерий правдоподобности есть произвольно выносимый момент в процессе образования убеждения. Но это совсем не так. Критерий правдоподобности – совершенно законный элемент, имеющий такое же значение, как и всякое доказательство вообще».

Все люди расценивают как вероятное или невероятное то, что они сами могли бы или не могли бы сказать или сделать при тех же (аналогичных) обстоятельствах. «Как в воде отражение откликается лицу, также и сердце человека человеку». Вещи, противоречащие человеческому знанию и опыту, неизбежно расцениваются как невероятные. Основатель учения о том, как правильно мыслить – Аристотель был первым, кто сказал: «Вероятность никогда не открывается принесением неверного доказательства». С тех пор многое было сказано о природе судебной истины. Некоторые говорили, что она якобы является абсолютной, и ничем не отличается от истины научной. Но практика показала, что судебным деятелям надо быть гораздо более умеренными в своих притязаниях на доступ к абсолютному знанию.

Судебное доказывание, с точки зрения речевой коммуникации, представляет собой сложное сплетение психологических, этических, эмоциональных, стилистических, эстетических и прочих факторов убеждения с логико-рациональными. Оно направлено на формирование убеждения судьи, обладающего свободой воли, и возможностью сознательно, практически оценивать предлагаемые сторонами утверждения, возражения и доводы.

Судебное доказывание всегда вводит систему оценок, идеологию, этику. Риторические средства убеждения направлены не только на создание у аудитории адекватного представления о внетекстовой действительности, но помогает аудитории понять ее, поверить в сказанное и оценить его.

Сэр Джорж Стифен заметил: «Присяжный должен дать свой вердикт согласно представленным доказательствам. Но, хотя доказательства в сказанных случаях все указывают на вину, им не следует, однако, верить ввиду сильной неправдоподобности обвинения. Присяжный, в этом случае, должен решить дело так, как он решил бы такой вопрос в обыкновенной жизни. А в жизни, во всех случаях сомнения, мы обращаемся к оценке правдоподобности, потому что такое естественное решение самое легкое в данном случае».

Таким образом, знание фактов и умение ими оперировать есть в значительной мере способность юриста понимать психологию судьи, то есть предвидеть, чему он поверит, а чему нет и сделать так, чтобы поверил, не мог не поверить. Как нельзя смотреть против солнца, нельзя отрицать очевидные факты.

Судебное доказательство не стоит ничего, если его как следует не представить аудитории. Не меньшее значение имеет исследование доказательства, которое и происходит в ходе перекрестного допроса. Поэтому и говорят, что сведения становятся фактами только после их проверки на перекрестном допросе или в случае отказа противной стороны от проведения перекрестного допроса.

Перекрестный допрос Будет тем более «пронзительным», чем более юрист осведомлен о фактах, являющихся предметом показаний свидетеля противника и способности этих фактов выдержать испытание «разумным сомнением».

С другой стороны, когда полученные факты не могут быть рассматриваемы как непроницаемые для критики и подавляющие своей очевидностью, надо вести перекрестный допрос, опираясь на вероятности, основанные на нормальном здравом смысле и опыте. Знаменитый в прошлом английский судья Лорд Мансфейлд признавал силу вероятностей в одном из своих высказываний: «Поскольку математическая и абсолютная точность редко может быть достигаема в человеческих делах, разум и общественная польза требуют, чтобы судьи и все разумные люди при формулировании своего мнения об истине фактов руководствовались бы наибольшим числом вероятностей на одной стороне или другой».

Теоретическая цель, которой добиваются в судебном споре – это вероятная истина или, как еще говорят, «юридическая достоверность». Из этого вытекает, что в стремлении добиваться вероятностей по данному делу и состоит деятельность судебного юриста, который призывается для того, чтобы задействовать наиболее активное воображение и глубокое знание людей и вещей.

Опыт приводит к заключению, что громадное большинство дел построено на нескольких главных, бесспорных фактах, которые окружены множеством других – незначительных; и что сила той или иной стороны в деле зависит не столько от прямых свидетельских показаний, относящихся к одним только этим принципиальным фактам, но и «на поддержке, даваемой им вероятностями, возникшими путем установления и развития отношения этих малозначительных фактах по делу».

Нет такой вещи, как компьютеризированные, математически просчитанные наборы вопросов, с помощью которых мы могли гарантированно получить абсолютно достоверное знание. Все обстоятельства в совокупности образуют силу перекрестного допроса.

Искусное, чуткое, чувствительное обращение юриста при ведении перекрестного допроса с фактическими данными, сообщаемыми свидетелем, позволяет ему делать различие между большей и меньшей вероятностью и совершенной невероятностью

Ищите данные, которым поверят люди. В том числе, на первый взгляд, малозначительные. Ищите то, что имеет силу убеждения, то, что Ваш противник вынужден будет признать, с чем согласятся все здравомыслящие люди, слушающие Вас. Относительная важность основных фактов по делу к многочисленным мелким вещам, которыми обставлен любой существенный вопрос по делу, и которые (когда они будут тщательно собраны вместе и искусно сгруппированы) создают вероятности по делу в вашу пользу.

Вы можете быть самым умным и опытным адвокатом в стране, но ничего не добьетесь, если не обладаете исчерпывающим знанием материалов дела. Потрудитесь лично изучить дело, не полагаясь на экспертов, компьютеры и др. Никакой помощник не задаст вместо вас вопрос в суде. Они не помогут вам, если даже знают дело, а вы сами – нет. Следовательно, не боясь испачкаться, снимите перчатки и покопайтесь в том материале, из которого растут факты.

Почти в каждом судебном процессе имеются обстоятельства, которые вначале кажутся легковесными, малоценными и даже бессвязными, но которые, если их искусно обработать, по совокупности, в окончательном идее становятся теми клиньями (фактами), работая которыми вы приведете к определенному убеждению суд. Это, очевидно, и есть главное дело судебного деятеля на перекрестном допросе.

Авторы: А. С. Александров, С.П. Гришин

Читайте также на эту тему

Прослушать Аудио Курс (МР-3) «Как сохранить свою свободу»